Андрей Коновал: Среди руководства медучреждений идет отрицательная селекция. Интервью ОТР

Андрей Коновал, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» принял участие в качестве эксперта в информационно-аналитической программе Общественного телевидения России на тему «Врачебные нагрузки».

Врачебные нагрузки. Хирурги из первой центральной больницы Нижнего Тагила решили не увольняться. Ранее шесть врачей написали заявления из-за высокой нагрузки и не соответствующей ей оплате труда. История дошла до Кремля. В итоге медикам пообещали дополнительные выплаты. О трудовых правах, зарплатах и переработках в наших больницах.

Петр Кузнецов: Ну а пока все серьезно, начнем с первой темы вечернего блока «Отражения». Чиновники Свердловской области пытаются урегулировать конфликт с хирургами в Нижнем Тагиле, которые хотели уволиться из-за большой нагрузки. Они получат стимулирующие выплаты за два месяца, и им еще в помощь с сентября начнут работать два новых хирурга. Об этом сегодня сообщило региональное министерство здравоохранения.

Ольга Арсланова: Напомним, всего заявления об увольнении написали все шесть хирургов центральной городской больницы № 1. Это громкая история. Как объяснили врачи, после увольнения коллег из другой тагильской больницы нагрузка у них увеличилось в три раза. На одну бригаду приходится до семи операций в сутки, иногда больше. Многие буквально живут в больнице, хотя рабочий день официально с 8 утра до 4 дня. При этом зарплата нагрузке не соответствует. И после суточного дежурства врач вынужден заступать на дневную смену.

Юрий Изотеев, заведующий отделением хирургии ГКБ № 1: «Основная нагрузка, конечно, ложится на дежурства. То есть надо закрыть 30 дежурств в месяц небольшим количеством хирургом. Шесть человек закрывают 30 дежурств, и небольшое количество закрывают совместители. Увеличилось количество обращений, особенно амбулаторных больных, то есть то, чем стационарные хирурги заниматься не должны. Это отнимает время, силы. И на все просьбы и уговоры больных… То есть возникают жалобы, конфликтные ситуации, из которых, вообще-то, тяжело выйти без всяких потерь».

Петр Кузнецов: История дошла до Кремля. Как заявил Дмитрий Песков, инцидент требует ответа региональной власти и Министерства здравоохранения. Проверку начала прокуратура Свердловской области.

Марина Канатова, старший помощник прокурора Свердловской области:«Сотрудники прокуратуры встречаются как с теми врачами, которые заявили о нарушениях трудовых прав, так и с их работодателями, то есть руководителями больниц. Будет проверен каждый довод, изложенный медицинскими работниками, в том числе по вопросам начисления заработной платы и стимулирующих выплат. По результатам проверки при наличии оснований будут приняты исчерпывающие меры прокурорского реагирования».

Ольга Арсланова: И как стало известно сегодня, все шесть медиков забрали заявления. Свое решение они изменили после того, как с ними была проведена разъяснительная беседа министра здравоохранения Свердловской области. Андрей Цветков получил выговор лично от губернатора.

Скорее всего, эта история не единична для России, просто о многих не становится известно в средствах массовой информации. Мы ждем в первую очередь звонков медиков. Расскажите, как устроена работа у вас.

И обсуждать эту и другие истории мы будем с председателем межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» Андреем Коновалом. Андрей, здравствуйте.

Петр Кузнецов: Здравствуйте.

Андрей Коновал: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Получается, что приходится доходить лично до губернатора, до Минздрава, для того чтобы получить, по сути, то, что полагается, и для того чтобы трудовые права просто перестали нарушать.

Андрей Коновал: Ну, я бы сказал здесь, что мы имеем просто даже коллективные действия людей. Это целый протест в таком виде. Вот тут прозвучала мысль, что медики забрали, врачи забрали свои заявления после разъяснительной беседы. Я все-таки правильнее бы охарактеризовал случившееся скорее переговорами, чем разъяснительной беседой.

Ольга Арсланова: То есть никакого давления на медиков не оказывалось?

Андрей Коновал: Я думаю, что в данном случае медики оказали давление на региональные власти и на работодателя.

Ольга Арсланова: С ними договорились об условиях.

Андрей Коновал: Но на самом деле ситуация далеко не какая-то необычная, подобные случаи идут просто косяком. В Пятигорске сейчас, вы знаете, вместе с заведующим уволились травматологи. Наверное, слышали? Скажем, в Петрозаводске где-то в мае этого года уволились тоже все врачи 2-го хирургического отделения больницы скорой медицинской помощи. Причем эти врачи были трудоустроены год назад, после того как уволился предыдущий состав вместе с заведующим этого отделения. Им вроде как пообещали то, что не дали тем людям, которые до этого работали, и, видимо, тоже не выполнили. Вот в результате это произошло.

Ну а вспомним даже наши итальянские забастовки, которые проводит скорая помощь из нашего профсоюза. У нас этим летом только пять итальянских забастовок в разных регионах страны. В том же Петрозаводске сейчас…

Петр Кузнецов: Потому что медицинским работникам по закону бастовать запрещено?

Андрей Коновал: Да. Поэтому идет такая форма протеста, как работа по инструкции, работа по правилам. Ну, точнее даже – работа в соответствии с Трудовым кодексом или отказ от работы.

Петр Кузнецов: Если речь идет о настоящем враче, есть же еще клятва Гиппократа. Соответственно, он не может закончить, видя, что здесь, за стенкой, больной.

Андрей Коновал: Это отдельная история.

Петр Кузнецов: Он не может просто закончить рабочий день просто потому, что положено закончить. Собственно, получается, этим и пользуются чиновники?

Андрей Коновал: Я недавно вернулся из Салаватского роддома, про который вы тоже в свое время говорили. Они там сейчас перешли от концессионеров наконец в государственную больницу. Но и там ситуация с зарплатами очень плохая. Соответственно, люди тоже увольняются.

Вот прямо стояла передо мной неонатолог, врач, единственная на весь город – вместо одиннадцати, которые полагаются по штатным нормативам. Вместо одиннадцати один врач. И она с ввалившимися глазами говорит: «Я уже больше не могу. Я здесь живу. Я уже и работать не могу, и уволиться не могу». А рядом стоит ее коллега, которая до этого уволилась, и говорит: «Я сказала работодателю: я готова устроиться, но дайте мне 80 тысяч зарплату, я устроюсь. И будет хотя бы два неонатолога на весь город. Так ведь не дают».

И соседний роддом в Башкирии, в Стерлитамаке – тоже поднимаются, и тоже там наша организация возникла. То есть уже не просто скорая помощь, а уже врачи стационаров готовы бастовать по-итальянски.

Ольга Арсланова: Андрей, скажите… Мы сейчас примем звонок от нашего зрителя, но для начала объясните, почему такая ситуация складывается. Ведь если сейчас экстренно добавляют еще две ставки – значит, они где-то же были, можно было их открыть чуть раньше. Есть официальная реорганизация, оптимизация, то есть зарплаты у врачей вроде как должны быть нормальными. По крайней мере, на это средства выделяются. То есть на каком отрезке происходит это недопонимание или какие-то откровенные махинации? Почему это происходит?

Андрей Коновал: Я думаю, что проблема на всех отрезках, то есть начиная с общего объема финансирования. Хотя вы и говорите, что средства выделяются… Ну конечно, выделяются, да, но выделяются примерно в полтора-два раза меньше…

Ольга Арсланова: Ну, если за один день нашли еще две ставки.

Андрей Коновал: Я уверен, что там просто-напросто дофинансировали эту больницу.

Ольга Арсланова: Экстренно.

Андрей Коновал: Или поджали других сотрудников, которые не бастовали. У нас ведь какая ситуация? Штатные нормативы есть, они рекомендованные. В приказе Минздрава России четко по каждому профилю говорится: вот должны быть такие штатные нормативы. Но они носят рекомендательный характер.

Ольга Арсланова: И все берут скорее меньше, чем больше.

Андрей Коновал: Да. И надо же… Ведь работодатели сейчас заинтересованы, им же надо держать высокую среднюю заработную плату, чтобы отчитываться перед президентом по Майским указам. А что происходит? Они со всеми переработками…

Там же сказали, что на шесть хирургов приходились дежурства в течение 30 дней, в течение месяца. Соответственно, каждый хирург, если в среднем разделить (я думаю, что кто-то иногда и на больничный уходит, и так далее), ну, если в среднем, то пять раз в месяц у него непрерывный рабочий день с учетом его обычного – с 8 до 16 – составлял 34 часа. То есть он с 8 до 16 приходил, с 16 до 8 утра уходил на ночное дежурство – и тут же, никуда не уходя, приступал дальше к работе.

Петр Кузнецов: Невыспавшийся хирург – что может быть опаснее?

Андрей Коновал: И это пять раз в месяц, пять раз в месяц! Вы подумайте. И повсеместно в здравоохранении такая картина.

Ольга Арсланова: То есть начинается все еще на федеральном уровне, когда недофинансируется здравоохранение в целом.

Андрей Коновал: Отрасль в целом.

Ольга Арсланова: А дальше что происходит на уровне регионов?

Андрей Коновал: Вообще, теоретически должны на уровне… не теоретически, а так и есть, на уровне регионов принимаются так называемые территориальные программы, каждый год они принимаются. И там закладывается определенный тариф на медицинскую услугу и объем медицинских услуг. Так вот, и объем часто недостаточный, который закладывается, и тариф занижен в полтора-два раза.

Ольга Арсланова: А кто занижает? Страховые?

Андрей Коновал: Это территориальная комиссия, где, с одной стороны, региональные власти, с другой стороны, фонд, а с третьей – вроде бы как работодатели какие-то заявки подают. Но считают на самом деле не с точки зрения… Там экономического расчета, я уверен, нет. Просто берут предыдущий год…

Ольга Арсланова: Без учета инфляции.

Андрей Коновал: …и говорят: «У вас там люди поувольнялись – значит, у вас еще меньше работников. Так мы вам еще меньше заложим».

Ольга Арсланова: Понятно.

Андрей Коновал: Вот такая отрицательная воронка – вниз, вниз, вниз.

Петр Кузнецов: Именно на этом примере проблема оптимизации. Потому что они сказали: «Почему нагрузка возросла? Потому что хирурги из Демидовской больницы все полностью уволились. Соответственно, народ…» То есть Демидовская больница, видимо, уже не для народа. Народ идет, соответственно, в 1-ю центральную больницу.

Ольга Арсланова: Но в этой ситуации, наверное, руководство этой больницы, очевидно, должно было как-то своих врачей прикрывать. Что главврач в такой ситуации может делать, когда он понимает, что сейчас вся нагрузка упадет на его подчиненных, и отвечать придется ему? Это могут быть и судебные иски…

Андрей Коновал: Во-первых, главврачей, которые начинают сильно и много выступать, как правило, их довольно быстро увольняют. Поэтому в целом у нас, с моей точки зрения, идет некая отрицательная селекция руководителей. То есть на этом месте проще усидеть не человеку, который болеет душой, а карьеристу, конформисту или человеку, у которого вообще собственные интересы. Я не хочу сказать про всех главврачей, разные главврачи бывают. Я просто говорю, что некая тенденция имеет место.

Ну, даже если приличный главный врач, даже когда ситуация, что перевыполнили… Мы же видим такие случаи. Перевыполнило план медучреждение, они делают заявку: «Дайте нам дополнительные деньги, мы уже все средства на этот год израсходовали». И что в результате происходит? Им ничего не выделяют. Они вроде бы подают в суд. И тех, кто подают в суд, этих людей потом могут и уволить, чтобы выделили эти дополнительные деньги из Фонда обязательного медицинского страхования.

То есть ситуация построена совершенно дикая. Неоднократно наш профсоюз поднимал этот вопрос, и не только мы, но и экспертные организации. Скажем, Национальная палата говорит о том, что нужно отказываться от этой псевдостраховой модели. Не должен врач, не должно медучреждение зарабатывать эти деньги, оно должно заниматься оказанием медицинской помощи. Не должны деньги выделяться в зависимости от того, выполнили ли вы план или не выполнили этот план. Они должны просто покрыть потребности населения в медицинской помощи.

А у нас что получается? Типа мы внедряем конкуренцию, что ли? Но цель конкуренции – это когда сильный выживает, а слабейший умирает. И что – вы хотите, чтобы в Нижнем Тагиле или в этом районе ЦРБ загнулась, что ли? Ну, это же бред.

Петр Кузнецов: Для этого должен быть хороший профсоюз, именно хороший. Потому что у врачей, у хирургов спрашивали, есть ли профсоюз. «Да, профсоюз есть, но он только на бумаге».

Андрей Коновал: У нас есть сильная организация в Екатеринбурге, в областной детской клинической больнице. И я попросил нашего председателя профкома позвонить, когда уже ситуация развилась. И она, в принципе, с ними провела… Но к тому моменту уже было ясно, что, в принципе, их коллективные действия уже достигли результата. Я бы даже сказал, что эти шестеро врачей, объединившись, они на самом деле и были настоящим независимым профсоюзом в этой ситуации, пусть даже и незарегистрированным.

Петр Кузнецов: И такое число – все-таки шесть человек.

Андрей Коновал: Пусть даже шесть человек.

Ольга Арсланова: То есть профсоюз – это люди, которые действительно серьезно мотивированы.

Андрей Коновал: Да. Они просто провели прекрасную кампанию протестную.

Петр Кузнецов: Продолжим эту историю обсуждать, и другие у нас еще будут, но послушаем сначала Инну из Татарстана. Здравствуйте, Инна, готовы вас послушать.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Зритель: Алло. Добрый день. Я работаю медсестрой в Татарстане. Мой стаж общий – 23 года. Я работала и в реанимации, и много где. Просто хочется уточнить. Дело в том, что оклад медика очень маленький, все остальное состоит из каких-то доплат и надбавок. Вот эти все надбавки почему-то у нас все время идут на усмотрение либо начальства, либо кого-то. И у нас зарплаты почему-то получаются все время разные. И на это никто не может повлиять! Профсоюз действительно не работает, там мы ничего найти не можем. И нормативы не соблюдаются.

Ольга Арсланова: Инна, скажите, а ваш оклад какой? То есть вы в основном получаете сколько?

Зритель: Мой оклад – 11 тысяч. Я медсестра первой категории, просроченная категория по другому сертификату. Мой стаж – 23 года. И я получаю 11 тысяч, оклад у меня. Все остальное – на усмотрение, это все доплаты. И эти доплаты очень непонятные, то есть что-то сняли, что-то добавили. Начинаешь спрашивать – и ответа нигде невозможно получить.

Ольга Арсланова: То есть прозрачности нет.

Петр Кузнецов: «Сюрприз» в конце месяца.

Ольга Арсланова: Человек не понимает, за что он получает. По большому счету, главврач может стимулировать того, кто ему нравится.

Андрей Коновал: Я могу пояснить эту ситуацию. Естественно, большая доля в зарплате – это стимулирующие выплаты. Причем некоторые стимулирующие выплаты хотя бы гарантированные, такие твердые, когда понятно, сколько получите. А значительная часть – это как раз экономия фонда заработной платы, который имеется. В этом месяце она такая-то у учреждения, в этом месяце такая-то. Соответственно, эта выплата – она плавающая. Это первый момент.

А во-вторых, как начислят, действительно. Если сильного независимого профсоюза нет, а есть профком под контролем главного врача, и там обычно свой человек…

Петр Кузнецов: Как правило, так и бывает.

Андрей Коновал: Да. Там, где нет профсоюза «Действие». Там получается, что люди даже не знакомы с этими правилами начисления, по каким правилам распределяется.

Когда мы начинаем нашу кампанию по защите на локальном уровне, в учреждении, то у нас одним из требований (мы их выкатываем 10–15) является включение представителей всех действующих в медучреждении профсоюзных организаций в комиссию по распределению стимулирующих выплат – как на уровне отдельного подразделения, так и…

Ольга Арсланова: То есть чтобы люди сами следили за выплатами?

Андрей Коновал: Да. Чтобы, по крайней мере, они видели, как расходуются деньги. Вот тогда уже можно предметно говорить.

А когда главврач заявляет: «Ну, у нас денег нет». – «Извините, а что значит, что у вас нет денег? Заглянем в вашу декларацию – там, в принципе, неплохая зарплата, ну, более или менее достойная». 1,2 миллиона за год, где-то у кого-то и больше. «А вы говорите, у вас денег нет. Ну покажите, что у вас нет денег. Может, вы просто их не туда тратите, эти деньги».

Ольга Арсланова: Пишут нам: «Врачи работают на кабальных условиях, принимают по 40–50 человек, а оплачивают им только 12, согласно выделенным талонам», – пишет нам работник поликлиники из города Рыбное Рязанской области.

Андрей Коновал: Ну, это вообще безобразие! Очевидно, человек работает на двух-трех участках. Скорее всего, это участковый терапевт или педиатр.

Ольга Арсланова: Ну, видимо, да, если речь идет о поликлинике.

Петр Кузнецов: Тут оклады уже – 6 100, 7 100 – нам присылают из разных регионов. Давайте в еще один отправимся – Иркутская область. Там врачи Ангарской станции скорой медицинской помощи рассказали об уменьшении зарплаты на 10 тысяч и даже больше. Написали обращение уже президенту. Заявили в этом документе, что его указы не действуют на региональном уровне.

Петр Кузнецов: То есть схема такая: у них не урезают оклад (там и урезать-то особо нечего, судя по цифрам, которые нам присылают), а там речь о стимулирующих.

Андрей Коновал: Да, которые составляют значительную часть зарплаты.

Петр Кузнецов: Просто лишают стимулирующих на основе выговора. Нужно же обосновать.

Андрей Коновал: Ну, там по-разному. Из Дагестана мне тут недавно звонили, там ситуация вообще полный бред. План, который спущен сверху… А ведь что такое план приемов? Это ведь не норма труда. Норма труда должна быть научно обоснована. А если у вас один врач вместо двух или трех, а тебе спускают этот план, который должны выполнять в два раза больше сотрудников, потом тебе выносят выговор еще за невыполнение плана и после этого на основании этого снимают 15 тысяч, больше половины зарплаты, просто все стимулирующие.

У вас прекрасный сюжет был сейчас из Ангарска. Тут все – и несчастные медработники, и главврач, который говорит о том, что нельзя раскачивать лодку, что это чьи-то политические интриги. Я хочу передать привет этому главному врачу. Мы готовы к вам прийти и сесть за стол переговоров без раскачивания лодки.

А вот тому фельдшеру, которому хотят объявить выговор, я просто предлагаю позвонить мне – и мы объясним ему, как действовать, чтобы этого выговора не случилось.

Ольга Арсланова: А вот сообщения из разных регионов нашей страны. Краснодарский край: «Зарплата стала меньше. Город Кропоткин. Я медсестра. Стаж – 40 лет. Зарплата – 15 тысяч. Снизили «стажевые» до 15%, а «ночные» – до 45%.»

Самарская область (смотрите, тут другой способ выбрали): «Участковый педиатр. Несколько лет назад у нас забрали дополнительный оплачиваемый отпуск – 14 дней».

Андрей Коновал: Это тоже очень замечательная тема. Это так называемая специальная оценка условий труд (сокращенно – СОУД, страшные четыре буквы), после проведения которой говорят: «А у вас тут класс вредности пониже, чем полагается, чтобы иметь дополнительный отпуск». И вам урезают или на недельку, или обе недели снимают дополнительных отпусков.

Причем заказывает эту спецоценку кто? Сама администрация, по закону. А кому заказывает? Коммерческой частной экспертной организации, которая, получив этот заказ, нередко просто-напросто закрывает глаза на те факторы вредности, которые там есть (скажем, на биологический фактор), и, соответственно, выставляет то, что больше нравится работодателю, тот уровень вредности. И люди лишаются отпусков, лишаются надбавок за вредность.

Но мы научились с этим бороться, там есть правила. В принципе, это можно оспаривать. У нас Уфимская скорая помощь в этом году 18 рабочих мест для своих членов профсоюза отбила таким образом.

Петр Кузнецов: Наталья пишет: «Почему не повысили зарплату врачам? Указ-то был». Речь-то как раз идет об искусственном выполнении тих самых Майских указов по зарплатам. «Одна говорильня, надо действовать», – пишет Тульская область.

Если можно, то коротко. Вот этот случай, история из Тагила – насколько она может послужить примером для других медиков? Можем ли мы ожидать массовой подачи исков? Потому что единственный способ – это прокуратура.

Андрей Коновал: Я думаю, что на самом деле идея того, чтобы всем написать заявления и уволиться или уйти на одну ставку, она витает в воздухе в течение многих лет. Если вы зайдете на профессиональные интернет-форумы медработников или в какие-то группы в соцсетях, то вы увидите, что люди про это постоянно говорят.

Собственно говоря, наш профсоюз использует этот метод, в том числе уход на одну ставку, отказ от дополнительной работы, с 2013 года. То есть мы, собственно говоря, ввели такую практику, как итальянская забастовка, в российское здравоохранение.

Ольга Арсланова: Это действенно? Получается, что только это помогает?

Андрей Коновал: Ну, если этого не было бы, то мы бы этим не занимались. Из пяти случаев итальянских забастовок только этим летом, которые были на скорой помощи, только в двух случаях дошло дело до реальной забастовки, а в других случаях власть села… И руководитель местного, регионального минздрава приехал, и главный врач. Во всех случаях они садятся за стол переговоров. И мы там выбиваем то, что хотим.

Ольга Арсланова: Получается, что единственный способ – этот стол переговоров вообще создать?

Андрей Коновал: Да. Поэтому когда сейчас нас старый профсоюз отраслевой в той же Карелии обвинил, что… Они написали: «Забастовка – это не наш метод». Конечно, не ваш метод! Они говорят: «Мы постоянно ведем переговоры». Ну, вы ведете переговоры. А почему воз и нынче там? Чтобы переговоры шли в интересах обоих сторон, должны быть средства давления. Если вы там сидите и просто пишете экспертные записки и предложения, то никто с вами считаться не будет.

Ольга Арсланова: Спасибо вам, спасибо.

Петр Кузнецов: Спасибо большое. Андрей Коновал, сопредседатель межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие». Мы говорили о врачебных нагрузках и недоплатах. Спасибо большое.

Андрей Коновал: Спасибо и вам.

*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН), «Азов»

Источник: narzur.ru

Добавить комментарий