Два с половиной месяца жесткого карантина подходят к концу. Офлайновый бизнес в Москве постепенно возвращается к привычной жизни. Салоны красоты и каршеринги уже работают, рестораны откроют летние веранды 16 июня, еще через неделю заработают фитнес-центры. The Bell узнал у их владельцев, как они пережили локдаун и какие теперь строят планы.

Анастасия Татулова, основательница сети кафе «Андерсон»

Во время карантина выживали не столько даже за счет доставки, сколько за счет продажи нашей продукции в крупных сетях: «Перекрестке», «Азбуке вкуса», «Вкусвилле».

Представляете, что это такое: закрыть кафе на три месяца? Мы отключили все коммунальные услуги, чтобы за них не платить. Остановили холодильники и кондиционеры, вывезли продукты. За это время у нас где-то труба потекла, где-то окно разбилось — придется все это экстренно восстанавливать.

Нужно будет опять платить за аренду, налоги. При этом мы не понимаем, каким будет спрос, поэтому не можем рассчитать, сколько нам потребуется продуктов, сколько — людей. В первые дни спрос может оказаться взрывным и работников в заведениях будет не хватать. За три нерабочих месяца многие разъехались, кто-то сменил сферу деятельности. Начнем с чистого листа.

Очевидно, начнутся проверки. Санитарные требования мы до конца не понимаем. Отрасль вела долгие и сложные переговоры с федеральным Роспотребнадзором, а потом вдруг оказалось, что у московского Роспотреба будут собственные рекомендации: одноразовые чехлы на мебель, журнал учета курьеров, моющееся меню. Даже требования федерального Роспотребнадзора (пятидневный запас дезсредств, маски, перчатки, обеззараживатели в каждой зоне) выливаются в очень серьезные расходы. А если нас еще обяжут чехлы на мебель надевать и т. д., то открываться просто нет смысла. Да и зачем человеку идти в ресторан, если он будет выглядеть как медицинское учреждение?

Расконсервация одного заведения — это от 800 тысяч до 1,5 млн рублей минимум. А еще нужно заплатить все налоги, зарплаты, долги по аренде и коммунальные платежи за простой. Колоссальные деньги.

Самое страшное для меня — это то, что мы гипотетически можем потратить эти деньги, запустимся, а затем пройдет парад, голосование — и тут нас снова закроют. Статистика по новым заболевшим пока не радостная.

Михаил Гончаров, основатель сети кафе «Теремок»

Когда ввели карантин, «Теремок» сразу начал работать на доставку. Но о прибыли тут говорить не приходится. Все деньги шли на функционирование компании, выплату зарплат. Сокращать 4,5 тысячи человек, а потом нанимать их обратно — смысла никакого.

Сейчас из 170 ресторанов в Москве и Подмосковье мы открыли 110. Конечно, пока они работают только в режиме «на вынос» и для доставки. В ТЦ и нет другой возможности — все столики убраны. В Москве, Петербурге и Краснодаре у нас сейчас работает 220 заведений из 315. Каждый день открываем от трех до семи точек точек.

Главная сложность сейчас в том, что я пока не понимаю, как будет восстанавливаться спрос. Во время карантина многие заказывали еду домой. Кто-то привык к этой модели потребления. Сколько таких людей? 1%? 15%? Это как если бы нам нужно было перейти болото: нельзя просто посмотреть на него — и сказать, по какой траектории идти. Берем палку и шаг за шагом нащупываем кочки, топкие места.

О том, как обеспечивать безопасность, я не волнуюсь. Все рестораны и в обычное время используют обеззараживающие жидкости — просто клиенты этого не видят. Одни и те же вещества нужны, чтобы бороться что с вирусами, что с кишечной палочкой. Конечно, придется обрабатывать поверхности чаще. Несколько процентов оборота ресторана уйдет на выполнение рекомендаций Роспотребнадзора.

Рекомендации будем выполнять, хотя логики в них не очень много. И работать, скорее всего, все это не будет. Например, власти просят нас поставить бактерицидные лампы в залах. Чтобы в этом был какой-то смысл, надо разработать схему, по которой они будут стоять. А сейчас заведения площадью 200 кв. м просто воткнут их куда-нибудь в угол. Будут они светить в стену. Какая от этого польза?

Екатерина Макарова, соосновательница каршерингового сервиса BelkaCar

В марте выручка операторов каршеринга снизилась на 70–80% по сравнению с февралем, начиная с 13 апреля, когда указом мэра наша деятельность была приостановлена, мы не зарабатывали ничего. Каршеринг решили запретить, хотя мы строго соблюдали предписания департамента транспорта и Роспотребнадзора. Общественный транспорт и такси при этом продолжали работать…

В конце мая нам разрешили сдавать автомобили в аренду на срок от пяти дней. Это лучше, чем ничего. Но больше похоже не на каршеринг, где среднее время аренды меньше часа, а на стандартную модель car rental, у которой абсолютно другая экономика. Особой популярностью услуга не пользовалась. Зато после снятия ограничений мы сразу получили несколько тысяч запросов от пользователей. Было очень приятно — это напомнило, что людям очень нужен наш сервис.

В первый же день спрос восстановился полностью. 10 июня 2020 года все было так же, как в любой день до начала пандемии. В ближайшее время спрос должен вырасти. Люди еще долго будут избегать общественного транспорта и такси, где вероятность заразиться, на мой взгляд, выше.

Главная проблема, которую нам сейчас предстоит решить: что делать с обязательствами. Каршеринг — бизнес с физической инфраструктурой (автомобилями). Лизинговые косты остались, их невозможно было срезать или как-то более эффективно администрировать. За время вынужденного простоя у четырех основных игроков накопились обязательства более чем на 3 млрд рублей. Очень надеемся, что правительство выделит субсидии.

Игорь Стоянов, основатель сети салонов красоты «Персона»

В Москве на сегодняшний день открылись только 50% салонов. В течение месяца кто-то еще откроется. Но уже понятно, что процентов 30 карантин не пережили. В Санкт-Петербурге, где салоны закрыты до сих пор, откроется только каждый второй. Эти месяцы — гибель сферы бьюти…

Деньги сейчас приходится тратить не только на средства защиты, еще — на маркетинг и рекламу. Несколько месяцев власти называли нас «самым опасным бизнесом».

Мастера во время карантина, конечно, стали оказывать услуги на дому. Кто-то уже не вернется. В среднем, я думаю, каждый салон потерял до 15% мастеров и администраторов.

В июне ожидаем получить до 70% февральской выручки. В июле и августе, когда ажиотаж спадет, хорошо бы сделать хотя бы половину.

Елена Махота, основательница сети салонов красоты Legend New York

Чтобы зарабатывать во время карантина, мы запустили два направления: доставку «наборов красоты» и выезд мастеров (+20% к цене услуги в салоне).

В апреле и мае мы доставили около 500 наборов. Сначала наш арт-директор составлял наборы для окрашивания — по видео и фото, которые присылали клиентки. Потом мы добавили наборы для маникюра и разных уходовых процедур.

Откроем салоны 13 июня, но от форматов, которые опробовали во время карантина, не откажемся. Чтобы выполнить рекомендации Роспотребнадзора, вместо 20 мастеров в салоне нам придется оставить восемь. Соответственно, в два-три раза снизится число клиентов. Думаю, что по выручке мы выйдем на 30–40% от докарантинного уровня. Но онлайн разницу должен покрыть.

На выполнение всех рекомендаций, закупку халатов, масок и дезинфекторов будет уходить около 10 тысяч рублей в день. Это немало. Многие небольшие салоны, я знаю, решили нарушать. Но для меня это слишком большой риск — если закроют, придется потерять еще несколько недель.

Дмитрий Тимохин, генеральный директор сети клиник «Скандинавия»

Как и большинство [частных] клиник Москвы и Санкт-Петербурга, мы во время карантина столкнулись с резким сокращением числа визитов и падением выручки. В целом — минус 50% к прошлому году. В апреле в амбулаторном лечении мы упали на 70%, в мае — на 45–50%. Направление ЭКО (ВРТ) остановилось полностью. В стационаре, несмотря на отмену планового лечения, падения не было, но лишь потому, что мы стали принимать много пациентов по экстренной госпитализации, взяв на себя нагрузку перепрофилированных под COVID-19 городских клиник.

Новые направления — телемедицина или тестирование на COVID-19 — не смогли сколько-нибудь значимо компенсировать выпадение доходов. Телемедицину мы активно использовали только для поддержания контакта с нашими пациентами, которые не могли посетить клинику.

Сокращения штата удалось избежать. Мы лишь отменили премии и перешли на четырехдневную неделю. Наем новых сотрудников, конечно, остановили. Полагаю, со снятием ограничений пациенты вернутся в клиники, поэтому мы постарались сохранить максимум ресурсов. Все арендодатели пошли нам навстречу и дали существенные скидки на аренду.

О будущем сейчас говорить сложно. Пессимистичный сценарий: полная остановка работы из-за ухудшения эпидемиологической обстановки. Оптимистичный: вернутся все наши старые пациенты и одновременно придут те, кто отложил плановую помощь на время изоляции. Но наиболее вероятным кажется постепенное восстановление: 70–80% от докризисных значений в июне, 80–90% — в июле, 90–100% — в августе.

Мария Бородецкая, соосновательница лектория «Синхронизация»

Лекторий и до карантина работал в онлайн-режиме, просто тогда пропорция с офлайном была 50/50. Пришлось быстро перестроить все процессы, когда мы поняли, что люди на карантине готовы учиться и платить за это.

Переведя все лекции в онлайн, мы увеличили оборот вдвое. Мало того что покрыли отмену офлайновых мероприятий, так еще и сверху добавили 100%.

Мэрия дала разрешение работать в офлайне, но этим летом мы этого делать точно не будем. Во-первых, мы следим за числом заболевших. Во-вторых, если открывать лектории в соответствии с санитарными рекомендациями и принимать не 40 человек, как раньше, а 15 (иначе не обеспечить дистанцирование), лекции просто себя не окупят. Не говоря о том, что мы явно не предмет первой необходимости. Даже не маникюр! Не думаю, что москвичи сразу ринутся в лектории.

Андрей Лобанов, основатель сети школ программирования «Алгоритмика»

Сейчас уже трудно вспомнить, как было раньше. Да и стоит ли вспоминать? Вряд ли так, как раньше, еще когда-нибудь будет. Как минимум количество людей, работающих удаленно, точно увеличится.

Последние три месяца были очень интенсивными. Мы перестроили бизнес-модель, перевели наши школы в 25 странах на дистанционный формат, запустили новые онлайн-курсы. Онлайн для нас стал новым направлением, который мы обязательно сохраним, когда вернемся в офлайн. Когда именно вернемся — не знаем.

В марте нам удалось сохранить 90% учеников. Соответственно, выручка упала примерно на 10%. Но в апреле-мае мы смогли вырасти на 15%. С началом кризиса у нас приостановилась часть потенциальных партнерств, но уже в конце весны все опять встало на рельсы: открылись во Вьетнаме и Греции. Сейчас готовим к запуску еще четыре страны.

Чтобы все это получилось, команде нужно было очень быстро и скоординированно пересобрать процессы. Мы создали платформу для онлайн-обучения, переделали всю методологию под онлайн, подготовили новые методические материалы, обучили преподавателей, менеджеров, разработали новые маркетинговые материалы и новые коммуникационные сообщения.

Удаленка стала одним из главных вызовов. В нашей команде есть люди, которым комфортнее в офисе. Им все еще непросто. Стараемся поддерживать боевой дух (устраиваем онлайн-вечеринки, квизы, игры в мафию), чтобы сотрудники чувствовали, что коллеги — рядом.

Артем Темиров, сооснователь кофейни «Кооператив “Черный”»

Еще в начале марта, когда стали закрываться заведения в Европе, мы всей командой сели думать, что будем делать, если то же самое будет в Москве. Сразу закупили маски и перчатки, хотя уже тогда сделать это было сложно: поставщики взвинтили цены, принимали только наличные.

Когда ввели карантин, всем пришлось перестраиваться: кто-то стал работать курьером, кто-то менеджером онлайн-продаж. За три месяца мы по сути превратились в новый проект — вышли на 70% от прежнего оборота за счет новых направлений: онлайн-магазина (продажа кофе и чая) и подписки (доставка зерен кофе раз в месяц). Еще вышли в ритейл, стали продаваться во «Вкусвилле», «Яндекс.Лавке». Они нам дают треть нынешнего оборота. В апреле выручили немногим больше 3 млн рублей (раньше было 4,5 млн), а в мае — 2,8 млн. В июне надеемся сделать 3 млн.

Как будем открывать кофейню, до сих пор не понимаю. Нужны разделители, а у нас общие столы, за которыми сидят шесть-восемь человек. Не ставить же бетонные перегородки. Будем, видимо, следить за числом людей в кофейне. Если их будет очень много, вновь пришедшим придется предлагать взять напитки и еду навынос. В этом случае люди наверняка будут просто уходить. Потом навынос можно продавать только кофе, а не вино или пиво, которые приносят гораздо больше.

*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН), «Азов», «Террористическое сообщество «Сеть»

Источник: narzur.ru